12:28 Подлинная свобода - это самоограничение |
 Игорь Золотусский – в культурной жизни страны личность значимая и заметная. Прежде всего как историк, литературовед, исследователь жизни и творчества Николая Гоголя, а также современных писателей. Председатель Гоголевского фонда в Москве, почётный председатель Общества любителей российской словесности. Член жюри литературной премии «Ясная Поляна». Автор сценариев, ведущий документальных сериалов телеканала «Культура», посвящённых Гоголю, Карамзину. Лауреат премии Александра Солженицына. Сегодня Игорь Золотусский гость «Файла-РФ». – Игорь Петрович, писателя-классика называли «властителем дум». Современный же писатель особого желания хоть как-то, в меру таланта и ума, повлиять на сознание общества не испытывает. – К тому же никто не думает об Отечестве. Но что писатель!.. Недавно у меня был разговор с одним крупным чиновником. Речь зашла о победе над Наполеоном. «Зачем преувеличивать значение этого события? – сердится мой собеседник. – Зачем этот пафос? Ведь это Александр Первый развязал эту войну. Сначала он таскал за волосы Наполеона по всей Европе, а затем тот вынужденно (!) вторгся в Россию. Раздувая значение этой победы, мы можем оскорбить чувства людей, которые сражались на стороне Наполеона. А среди них были не только французы, а двунадесять язык, как известно». – «Так что же, по-вашему, мы должны сделать вид, что ничего не произошло? Что никакой великой виктории не было? И что 1812 год не должен вызывать чувства гордости у нашего народа?» – «А вы знаете, сколько русских офицеров и солдат в результате этой войны осталось во Франции? Сорок тысяч!» – восклицает мой собеседник. «Помилуйте, – возражаю я, – после того как русская армия ушла из Парижа, там пребывал небольшой гарнизон. Откуда сорок тысяч? Да и зачем русскому крестьянину становиться французом?» Но этот господин явно желает утопить предстоящее торжество. Он считает, что тем самым нанесёт урон международной политике. Как-то реставратор Савелий Ямщиков прочитал мне по телефону текст письма в защиту культуры. В нём он, перечисляя имена разрушителей нашей культуры, назвал их «пятой колонной». Это известное выражение обычно относится к изменникам Родины и вредителям. Я посоветовал ему убрать эту фразу. Но теперь вижу, что он прав. Здесь не невинные игры в «постмодернизм» и другие «измы», а прямое вредительство. – И это в то время, когда культура находится на изломе. Старшее поколение сердится на молодое – мол, не в состоянии внушить ему, что издеваться над классикой, над прошлым нашей страны – это по меньшей мере безнравственно. Далеко ходить не надо: мы постоянно являемся свидетелями тому, как в театре вылезают на сцену пьесы-хамелеоны, лишь отдалённо напоминающие оригинал. – Все эти перелицовки классики, переписывание – что это, как не кража со взломом, т. е. деяние, подлежащее рассмотрению в уголовном порядке? – И всё-таки, Игорь Петрович, согласитесь, не так уж всё печально. Вот телеканал «Культура» демонстрирует ваши документальные работы, посвящённые великим российским писателям Гоголю, Карамзину, что вызывают у зрителя неподдельный интерес. Это относится и к авторским передачам на историческую тему Феликса Разумовского. Да и вообще, оглядываясь на развитие документального кино, можно, видимо, утверждать, что этот жанр на подъёме. – Скажу больше: если игровое кино умирает, и не только у нас, а во всём мире, то у документального кино есть будущее. Сошлюсь на фильмы Сергея Мирошниченко: ленты о Жжёнове, о Солженицыне, об Ангаре. Солженицын у Мирошниченко не такой, какими мы привыкли его видеть. Он не пророчествует, а говорит о своих заблуждениях и ошибках. Фильм об Ангаре называется «Река жизни». Валентин Распутин и иркутский издатель Сапронов поднимаются на пароходике вверх по реке, высаживаются на берег, заходят в деревни, которым грозит затопление. В верховьях строится новая ГЭС, и образовавшееся после строительства море накроет край. Мы видим Распутина на кладбище возле своих родных, которые тоже уйдут под воду. Распутин всё время молчит, на лице его – отчаяние. Так же страдает и уроженец этих мест Сапронов. Вернувшись из путешествия, он буквально через несколько лет умирает от разрыва сердца. – В своё время я имел возможность часто ездить по стране. Особенно мне было интересно общаться с людьми провинциальных городов, деревенской глубинки. Вы посмотрите на их лица: как они хороши в простоте своей! Взгляд их удивительным образом отражает свет, исходящий из старых семейных фотографий. – Я был недавно в Екатеринбурге и пережил там то же, что и вы. Я видел много замечательных, одухотворённых лиц как у людей старшего поколения, так и молодёжи. Они встречали меня в областной библиотеке имени Белинского, на филфаке университета. Сравниваю их с ораторами на Болотной площади: на Болотной оскал вражды, здесь – сосредоточенность и спокойствие. Наши «протестанты» кривят душой: им следует жаловаться не на режим, а на страну, в которой они, по их мнению, неудачно родились, и на народ, который их не понимает. – Ваша, Игорь Петрович, юношеская биография связана с городом Ульяновск. Теперь снова Вы оказались в нём, уже в качестве ведущего документального сериала о Карамзине. Что в первую очередь вспомнилось? – Я учился в школе в Симбирске-Ульяновске. Через дорогу от нашей школы стоит памятник Карамзину. У его подножия мы готовились к выпускным экзаменам. Когда шли съёмки, я чувствовал историческую близость со временем Карамзина. Несмотря на то, что моё время отдалено от его времени на двести с лишним лет. – Вы чувствуете связь времён, которая очерчена и Карамзиным, и Гоголем и нет-нет, да замыкается на нынешние реалии, без пресловутых пророчеств, приписываемых великим людям. – В конце оставшихся глав второго тома «Мёртвых душ» генерал-губернатор, обращаясь к чиновникам и виня их, как бы сейчас выразились, в коррупции, оговаривается: « Впрочем, я тоже в этом виноват». Чужую вину он берёт на себя. И вспоминая победу над Наполеоном, говорит: «Соберёмся, как русские в 1812 году». То есть соединимся, станем одним народом. Это призыв, обращённый к нам. Ибо сейчас властвует раскол, а не соединение. «Долой этих!» – кричат на одних митингах. «Долой других!» – кричат на других. – Чем Вы можете порадовать в ближайшее время зрителя телеканала «Культура», какую готовите новую работу? – Сейчас по моему сценарию снят фильм об Иване Гончарове. Я участвую в нём и как ведущий. Фильм появится в дни 200-летнего юбилея писателя в июне 2012 года. Гончаров родился в 1812 году, умер в 1891-м. Он прожил в одной эпохе сразу несколько эпох, и все они отразились в его романах. Моя работа перед камерой – это импровизация. Таков мой принцип. Документальное кино может обойтись и без ведущего (таковы фильмы С. Мирошниченко), но если уж ты ведущий, то не вправе произносить заученный текст. Зритель должен видеть – ты чувствуешь и думаешь у него на глазах. Если ведущий искренен, это почувствуют. Если врёт – почувствует тоже. По поводу очередной моей работы. Я подал заявку и пишу сценарий «Прощай, XX век» на основании этой книжки ( показывает её). Здесь портреты писателей, которых я знал, общался, переписывался. Некоторых любил. Распутин, Астафьев, Белов… Как отразилось время в переходные 60-е. Я как участник этих событий в то время жил, печатался. Могу выступить на суде истории со своим представлением о том, что было тогда. Конечно, это моё представление, мои впечатления и воспоминания. Но тем не менее, в них явственно проступают черты этого времени. – Думаю, что это особенно важно, когда Вы, писатель Золотусский, облечены грузом познанного и пережитого. Но при этом чувствуете: может быть, что-то следует переосмыслить, подправить? Ведь зрение обостряется на расстоянии. – Жизнь приближается к концу, и в памяти всплывает и хорошее из того, что было, и плохое. И к тому, и к другому я был как-то причастен. Я не пишу дневников, всё это хранится в душе, а уже потом переходит на бумагу или экран. В 2011 году вышла книжка «Нас было трое», где я написал о родителях и о себе. Я издал её за свой счёт, так как ни одно издательство не предложило мне своих услуг. А я хотел, чтобы она вышла при моей жизни. Отец и мать много страдали. Я их очень любил. Если бы не они, я был бы другим человеком. Как каждый из нас, наверное. – Вернемся к книге «Прощай, XX век» – портретам ваших современников. Вы так или иначе пропускаете их через себя. Идёт процесс сопереживания людям, которых уже нет на свете. – Да, я пишу о тех, кого уже нет с нами. – Эту книгу выпустило издательство «Московский учебник», которое печатало и Савву. Думаю, мой очерк лишь зарисовка, а не исчерпывающее воспоминание. Может, когда-нибудь напишу побольше. Ямщиков достоин не только отдельной книги, но и полнометражного фильма. Тем более, сохранился его архив, есть какие-то записи, телевизионные интервью. Мы были знакомы с ним с 80-х годов. Вместе делали передачи на телевидении. В частности, после одной из них в Москве появился музей Цветаевой. Потом Савва заболел и надолго ушёл из общественной жизни. Вернулся он незадолго до двухсотлетнего гоголевского юбилея. Мы встретились и с тех пор не разлучались. Вокруг него было много друзей. Мне повезло, я оказался одним из них. К тому же нас сближало общее дело – надо было достойно отметить память Гоголя. И Савва сделал для этого всё что мог. – Игорь Петрович, в нашей стране любят праздновать юбилеи – с помпой, торжественно, особенно когда касается знаковых личностей. Западная культура не имеет аналогов подобных явлений. Как Вы думаете, от чего это зависит – от количества или качества духовного наполнения нации? – Это, конечно, стихийное, может быть, подспудно живущее в народе воспоминание о том человеке, юбилей которого приближается, который дорог стране и людям с детства. Гоголь как раз такой человек. Но что касается его юбилея, то нынешняя власть просто прошла мимо него, не сочтя эту дату национальным событием. Раньше такие юбилеи отмечались по всей стране. Проходили торжественные заседания в Большом театре. Ныне с трудом удалось устроить что-то подобное в Малом театре, чему способствовали усилия министра культуры Александра Авдеева и, конечно, Ямщикова, который среди членов юбилейного оргкомитета был заглавным лицом. – Прочитал Ваше высказывание: «Наклон пера на уровне правды, свободы слова». Что Вы вкладываете в понятие свободы слова? – Свобода слова зависит от внутренней свободы человека. Подлинная свобода – это самоограничение. Это когда можешь сказать плохому в себе «нет» и лишь хорошему – «да». Когда-то Блок написал о ложной свободе: «Свобода, эх, эх, без креста». Такова и свобода языка. Сейчас волю обрёл блатной язык. Об этом предупреждал Варлам Шаламов – в своих «Очерках преступного мира» он написал, что если язык «блатарей» выйдет за колючую проволоку и расселится по стране, русский язык погибнет. Свои очерки он заключил словами: «Карфаген должен быть разрушен, блатной мир должен быть уничтожен». – Как Вы относитесь к идее «десталинизации»? – В администрации главы государства всплыл некто господин Федотов. Он и является автором идеи десталинизации. Мне позвонили с радио и сказали: «Ваши родители были в лагере, вы в детской тюрьме. Скажите несколько слов в поддержку десталинизации». Я отвечаю: «Надо вести речь не о десталинизации, а о дегорбачевизации и деельцинизации». Корреспондент тут же бросил трубку. Вы правы, когда говорите, что люди отравлены политикой. Всё-таки их жизнь как-то зависит от неё – зарплаты, пенсии. Недавно один человек спросил меня: «Игорь Петрович, наша страна большая?» Я говорю: «Да». Он продолжает: «И богатая?» Я: «Да». – «Значит, мы можем жить мимо них». Мне эта идея пришлась по душе. Перед уходом из жизни Саввы Ямщикова мы вдвоём составили письмо Путину. Его подписали и другие люди. Речь шла о СМИ. Там преобладает один цвет – чёрный. Это цвет нелюбви к России и страха, что она действительно выживет. Персонажи, появляющиеся на экране и на страницах газет, ничего не знают о ней, об её истории, о её духовном пути. Что ж, спрашивали мы в письме, пусть они остаются «властителями дум»? Я никогда не был апологетом какой-либо политической фигуры. Но когда меня спросили, кого будем выбирать, я спросил: «А что, по соседству с Путиным что-то видно?..» Сергей Луконин Источник: file-rf.ru |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |